Первосентябрьское

Вообще-то первый раз в первый класс я должен был пойти в 1991 году, но случилось две вещи: путч Янаева, Пуго и прочих КГБистов и мое неудачное попадание в дневной стационар. В итоге родители решили, что ничего ужасного не будет, если в школу я пойду не в шесть, а в семь (как показала практика, и правда ничего ужасного в этом не было).


Первое сентября — весьма странный день (как я теперь понимаю спустя каких-то 22 года): школьникам крутили какую-то приторно-бодрую песню про то, чему учат в школе (сплошное вранье: никаких малышей не учат не обижать в школе, и следующие лет 10 это докажут), родители были слегка растеряны, а все мы, дети, еще не знали, что нас ждет. Ничего экстранового: читать, писать и считать я уже умел к тому моменту так, что первые полгода вообще не очень было понятно, во имя чего я хожу в школу.

Союз еще только-только развалился, но успешно дергался в конвульсиях: «учительница первая моя» посвящала родительские собрания украинофобии и сентенциям на тему «изучение укрАинского приведет к тому, что у ваших детей будут проблемы с умственным развитием», а уроки литературы превращались в итории о том, что «Тарас Шевченко был как бы не от мира сего: он забивался в кусты и писал стихи вместо того, чтобы работать, когда был маленьким мальчиком» (привет вам, Любовь Алексеевна — несмотря на все ваши старания, украинофоба из меня не выросло, а вы не умели отличать удода от сойки на уроках природоведения, и это было семейным анекдотом еще лет 10 после того, как я закончил второй класс и перешел в другую школу).

Из всех «первых звонков» мне запомнилось четыре. 1 сентября 1993-го нас «обрадовали» тем, что второклашки теперь будут учиться в здании Корабельного института, потому что в школе для них мест нет, потому что часть школы на ремонте и блаблаблабла.  И мы учились в какой-то мрачной аудитории в окнами, которые выходили на реку, и как-то видели, как по реке плыл на ремонт в доки ракетный крейсер.

1 сентября 1994-го я перешел в другую школу, и это было совсем новое место и новые люди. А еще так получилось, что из второго класса я угодил сразу в четвертый. Первый день сентября начался с того, что какой-то наглый чувак с рыжими как медная проволока волосами запачкал мне руку чернилами, а другой спустя пару дней дал послушать кассету The Offspring. Первый теперь живет где-то в Крыму и наверняка угорает по Путину, а второй — гражданин не то Швеции, не то Греции, и играет в симфоническом оркестре.

1 сентября 2000 я перешел в другой класс — в котором была самая лучшая на моей памяти классная руководительница из всех, с которыми приходилось сталкиваться в двух школах: низкий вам поклон, Тамара Александровна Кушнир. И вообще в новой школе (в той, в которую перешел после второго класса) было несколько преподавателей, которые делали обучение не таким дурацким, как может показаться на первый взгляд, и которым хотелось бы сказать спасибо. Екатерине Александровне Мечет — за просто великолепные уроки английской и американской литературы и экранизации на канале Hallmark. Марье Даниловне Тереховой (царство ей небесное) — за физику, которой больше никто не преподавал так, как это делала она (и за задачник Рымкевича). Елене Александровне Литвиненко — за математику и за то, что позволяла нам оккупировать ее кабинет во время школьных дискотек. Людмиле Эдуардовне — за уроки истории, и за то, как мы, ученики, дискутировали о роли УПА и НКВД в трагедии 1937-1946 годов (и было это в 2000 году на Юге страны — иногда мне кажется, что Кучма либерализовал образование намного больше, чем мы привыкли думать: никаких легенд о «непорочных советских солдатах» и «страшных бЕндеровцах» тогда не было еще, их придумают позже, уже когда я буду в университете и случится Оранжевая Революция).

А 1 сентября 2001-го стало последним первым звонком. Днем, когда какой-то ребенок вручал мне цветы — и надеюсь, у этого ребенка всё было хорошо, когда он заканчивал 11-й класс.

Школа дала мне несколько друзей, с которыми мне было хорошо дружить в университете (к сожалению, одного из них уже давно нет в живых), и одного товарища, с которым дружим и общаемся до сих пор, хоть он и в Канаде теперь. Школа дала мне опыт «бей или беги», «правда не всегда вознаграждается» и «побеждает не самый быстрый или сильный — побеждает самый хитрый». И научила много читать. А еще научила, что все медали и грамоты — отстой, а настоящая жизнь начнется только после университета. И знайте: все, кто говорит, что вернулся бы в «школьные годы чудесные» — врут. Ничего чудесного у них там не было. Это просто гримасы времени и немного красивых фраз. Если у вас есть дети, которых вы отвели сегодня в школу — просто сделайте их жизнь счастливее, школа в этом им точно не поможет.